Мы привыкли к тому, что в Европе львы, тигры, леопарды не обитают. Но если считать границей главный кавказский хребет, то в этой части света живет одна из гигантских кошек. Правда, вопрос: живет ли?


Всего 100 лет назад леопард был вполне обычен по всему Кавказу. Но население региона росло, а вместе с ним росли стада и отары. Параллельно уменьшалась численность диких копытных. Пятнистому хищнику ничего не оставалось, кроме как включить в свой рацион домашний скот. В ответ человек объявил ему войну на уничтожение. Теперь леопард все чаще погибал в капканах, петлях и других ловушках. Только в окрестностях Тифлиса (ныне Тбилиси) в последние годы XIX века за четыре сезона было убито 11 зверей, что фактически равноценно полному уничтожению местной популяции.

Своеобразным убежищем для бывшего владыки кавказских лесов некоторое время оставалась «Кубанская великокняжеская охота» — земли в горах Западного Кавказа площадью 552 000 га, право на охоту в которых получили князья Петр Николаевич и Георгий Михайлович Романовы. Территория круглогодично охранялась от браконьеров, здесь не было постоянного населения и домашнего скота, что позволяло поддерживать высокую численность копытных. Но в годы революции и Гражданской войны охотничье хозяйство было разрушено, а его обитатели стали добычей красных, белых, зеленых, дезертиров и просто голодных вооруженных людей. В 1924 году на этих землях был учрежден Кавказский заповедник, но массовое браконьерство продолжалось все 1920-е и 1930-е годы, не говоря уж о времени Великой Отечественной войны. Только в послевоенные годы поголовье копытных начало понемногу расти, но к этому моменту в регионе уже оставались считанные экземпляры барсов. Трудно сказать, сумела бы столь малочисленная популяция выжить, но именно в эти годы на Кавказе, как и по всей стране, началась массовая борьба с волками, в ходе которой широко использовались отравленные приманки. На численность волков эта кампания повлияла слабо, зато леопардам нанесла решающий удар: к 1950-м годам относятся последние достоверные сообщения о леопардах и их следах на Западном Кавказе. Правда, даже десятилетия спустя охотники и просто местные жители охотно угощали заезжих зоологов рассказами типа «да его еще прошлым летом в таком-то ущелье видели», но их иначе как к разряду охотничьего фольклора и отнести-то нельзя. Дело в том, что хотя леопард — зверь крайне скрытный и непосредственные встречи с ним в природе чрезвычайно редки, не заметить его присутствия в той или иной местности знающему человеку невозможно. Он зимой оставляет следы на снегу, а летом — на мягкой земле (у водопоев). Самцы во время гона громко рычат. Но самое главное — леопарды метят границы своих владений, оставляя характерные царапины на земле и на деревьях.

Именно такие знаки искала в 2001 году на Западном и Центральном Кавказе специальная экспедиция под руководством ведущего специалиста по переднеазиатскому леопарду Виктора Лукаревского, организованная российским отделением Всемирного фонда дикой природы (WWF). И не нашла ничего. Это означало, что леопарда здесь либо вообще нет, либо он представлен забредшими одиночными самцами-кочевниками. Такие «гастролеры», способные преодолевать до 200 км непригодной для постоянной жизни местности, играют важную роль: именно они связывают отдельные группы зверей в генетически единую популяцию. Но заселить пустующую территорию они не могут. Несколько более обнадеживающие результаты принесла аналогичная экспедиция, обследовавшая три года спустя Восточный Кавказ: несомненные признаки присутствия леопарда были обнаружены на западе Дагестана. Возможно, некоторое число зверей живет в горных районах Чечни (не посещенных зоологами). Правда, здесь мнения специалистов расходятся: пессимисты, указывая на отсутствие следов котят, считают, что постоянного леопардового населения и в этой части российского Кавказа нет. Но даже если принять точку зрения оптимистов, речь идет о крайне малочисленной популяции, неспособной к самостоятельному расселению и существующей только благодаря «подпитке» извне. К тому же социально-политическая и демографическая ситуация, сложившаяся в этом регионе, оставляет мало надежд на возможность эффективной охраны леопарда и мест его обитания в ближайшие годы. А позже и охранять будет уже некого.

Между тем на другом краю Кавказа сложился целый блок сохранившихся природных территорий: Кавказский и Тебердинский заповедники и Сочинский национальный парк, по которым проходят туристические маршруты и лыжные трассы, но большая их часть практически безлюдна. В последние годы в этих резерватах удалось наладить эффективную охрану и прекратить «царские охоты», так что копытных здесь сейчас много, и их численность стабильна. Земли между двумя заповедниками фактически тоже играют роль природного резервата: людей здесь живет немного, промышленности или интенсивного сельского хозяйства нет, большую часть территории занимают леса, где тоже пасется немало копытных. Словом, со всех точек зрения рай для больших кошек. Вот только нет их здесь. Пока нет.
За семью замками

Первым практическим шагом к возвращению леопардов на Северный Кавказ стало создание Центра разведения и реабилитации леопардов, который разместили невдалеке от трассы Сочи — Красная Поляна, в адлерской лесной зоне, на юго-западном склоне горы Кепша. Такое событие, разумеется, заслуживало самого пристального внимания «Вокруг света». И, заручившись приглашением от WWF России, мы немедленно отправились взглянуть на первых четырех его обитателей. Горная дорога-серпантин, ведущая в центр, утыкается в шлагбаум: дальше нашим машинам хода нет. За ним метров через 50 — ворота в высоченной металлической ограде, по верху которой идет оголенный электрический провод, явно под током. Потом еще один такой же забор, пройти за него можно только через калитку, где стоит ванночка с опилками, смоченными дезинфицирующим раствором. А дальше — стальные прутья ограды вольеров. В ближайшем из них, в проеме искусственного грота, виден комок какого-то пестрого меха. Одно мгновение — и он превращается в яростно ревущего зверя, который, подскочив к решетке, терзает ее грозными когтями.

— Все, господа, аудиенция окончена, — говорит наш гид, заместитель директора Сочинского национального парка Умар Семенов. — Мино сегодня не в духе. Мы послушно отходим от вольера, а Мино, явно довольная тем, что прогнала незваных гостей, не спеша возвращается в свое убежище. Только тут я замечаю, что она совсем маленькая, максимум в половину размера взрослого леопарда, и что ее шерсть еще не совсем избавилась от сероватого детского оттенка.

— Да у нее и зубы еще молочные, — подтверждает мои наблюдения ветеринар-стоматолог Мария Евстафьева. Как раз в день нашего приезда Мария осматривала пасти обитателей здешних вольеров. Самки — Мино и Чайни — в лечении не нуждались, а вот самцам — Алоусу и Генералу — пришлось пломбировать клыки: несколько месяцев назад гордые барсы, не желая смириться с внезапным пленом, отчаянно грызли прутья транспортных клеток.

Сейчас красавец Алоус прутьев уже не грызет, но по-прежнему рычит и бросается на решетку. Впрочем, свое недовольство он выражает персонально Умару, не обращая ни малейшего внимания на нас, стоящих с другой стороны вольера: незнакомцы не заслуживают даже того, чтобы их пугать. Двое же остальных обитателей вольеров даже не считают нужным прерывать из-за нас свою сиесту. Пока все четверо живут в свое удовольствие и даже не подозревают, что с ними зоологи связывают большие надежды относительно возвращения леопардов на Западный Кавказ.
Родственники из Персии

Для специалистов совершенно очевидно, что медлить с реинтродукцией (так официально называется выпуск того или иного вида в места, где он когда-то обитал) нельзя. Жизнь крохотной группы леопардов на Восточном Кавказе и в Закавказье теплится только благодаря миграциям зверей из Ирана, где на склонах горной страны Эльбурс, тянущейся вдоль южного берега Каспия, обитает самая крупная популяция переднеазиатского леопарда — более полутысячи голов. Ее благополучие обеспечивается сетью резерватов, оснащению и охране которых могут позавидовать даже российские заповедники. Но в середине 2000-х отношения Ирана с западным миром накалились настолько, что страну вполне могла постигнуть судьба соседнего Ирака. Глядя на то, как крушение иракского режима стало сигналом к началу массовых грабежей, нетрудно было вообразить разорение иранских заповедников в случае военного вторжения. А без иранских подкреплений кавказские леопарды долго не продержатся, если только к этому времени не удастся создать новую стабильную и относительно крупную (хотя бы в 30–50 голов) популяцию на Западном Кавказе.

К 2007 году по инициативе WWF России специалисты-зоологи разработали уже вполне конкретную Программу восстановления (реинтродукции) переднеазиатского леопарда на Кавказе. Общая схема действий выглядела так: несколько животных, взятых из зоопарков, селят в вольерах поблизости от их предполагаемых владений. В этом временном пристанище леопарды размножаются, и уже их дети, взрослея, выходят на волю — здесь же, рядом с родным вольером. Леопард — одиночный хищник, охотничьи инстинкты у него закреплены генетически. Конечно, чтобы набор врожденных движений сложился в успешную охоту, зверь должен многому научиться, но в этом ему можно помочь, привлекая на его охотничий участок копытных (например, создав рядом с местом выпуска солонец). Дальше барсы будут размножаться уже на воле и расселяться сами. Людям останется только наблюдать за процессом (каждый выпускаемый на волю леопард получит радиоошейник) и по мере необходимости добавлять в группу основателей новых животных, чтобы обеспечить необходимое генетическое разнообразие создаваемой популяции.
Четверо первых

Когда программа реинтродукции разрабатывалась, ее авторы предполагали, что главной проблемой будет финансирование: общая стоимость всех работ исчислялась миллионами долларов, что намного превышало возможности российских природоохранных организаций. С получением же необходимого числа животных трудностей не предвиделось: в зоопарках мира жили более сотни чистокровных переднеазиатских, или, как их называют на Западе, персидских леопардов. Некоторые европейские зоопарки были вынуждены приостановить их размножение: рождающихся котят стало некуда девать. Казалось бы, в такой ситуации зоопарки должны становиться в очередь на участие в проекте восстановления вольной популяции крупных кошек. Однако на деле все вышло наоборот: европейские зоологи вдруг усомнились в том, что живущие у них леопарды (предками которых были в основном звери из Ирана) принадлежат к тому же подвиду, что и кавказские. Надо сказать, систематика леопарда вообще запутанна и сложна: не отрицая принадлежности всех ныне живущих леопардов к одному виду, разные ученые выделяли в нем до 30 подвидов, в том числе 6–7 в Западной Азии. Применение методов молекулярной систематики показало, что всего подвидов леопардов 8–9, а все звери, живущие к западу от долины Инда, относятся к одному — переднеазиатскому леопарду. Тем не менее пока что ни один зарубежный зоопарк не принял участия в проекте, хотя переговоры с ними продолжаются.

Зато проект поддержали в России — как государственные органы, так и крупные компании. Деньги на него дали «Вымпелком» (известный всем по своей торговой марке «Билайн») и «Интеррос», строящий в окрестностях Сочи элитный горнолыжный курорт «Роза Хутор». Но самый большой взнос поступил все-таки из федерального бюджета: Министерство природных ресурсов в рамках программы экологического обеспечения Белой олимпиады — 2014 профинансировало строительство леопардового центра близ Красной Поляны. В результате проект реинтродукции кавказского леопарда стал первым крупным природоохранным проектом в России, полностью финансируемым из российских источников.

Возможно, именно это обстоятельство привлекло к нему внимание первых лиц государства. Во всяком случае, тупиковую ситуацию с получением животных для проекта помог преодолеть не кто иной, как Владимир Путин: по его личной просьбе президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухаммедов в марте 2009 года пообещал прислать в дар четыре-пять диких копетдагских леопардов. К сожалению, свое обещание глава Туркмении выполнил пока лишь наполовину: в сентябре того же года в Сочи прибыли уже знакомые нам Алоус и Генерал. И то, что двери в вольеры для них открывал лично премьер-министр, никак не уравновешивало печального факта: оба новосела были самцами.

Однако политическое руководство России, похоже, твердо решило довести амбициозный проект до победного завершения: в апреле 2010 года в Сочи поступили две самки из Ирана, тоже отловленные в природе, — Чайни и Мино. Четырех зверей, конечно, катастрофически мало для успешной реализации проекта: пары у леопардов складываются непросто, самец и самка могут не понравиться друг другу (что, кстати, смертельно опасно для самки). К тому же Мино совсем юна, и знакомить ее с потенциальными женихами можно будет еще не скоро. Поэтому, пока «персидские княжны» осваиваются на новом месте, зоологи и сотрудники Минприроды продолжают переговоры и с Ираном, и с Туркменистаном, и с европейскими зоопарками.

И все же прибытие «леопардесс» позволило начать практическую работу. Правда, первоначальную схему пришлось значительно изменить: не выпускать же драгоценных барсов в ближайших окрестностях Сочи, в нескольких сотнях метров от скоростной автострады! Поэтому котят, которые родятся в центре, впоследствии ждет переезд за Кавказский хребет, на один из кордонов Кавказского заповедника. Но, так или иначе, леопард вновь ступил на землю Западного Кавказа. И, надо надеяться, больше не покинет ее.