Закрытая территория — Алтайский заповедник, где обитает редчайший вид хищников — снежные барсы, — теперь патрулируется с воздуха. За передвижениями занесенных в Красную книгу животных отныне наблюдают два беспилотника, оборудованные спецтехникой.

Кроме того, в разных районах сибирской тайги вскоре установят сто фоторегистрирующих устройств. Все эти меры должны помочь спасти снежного барса от гораздо более страшного хищника, с которым встретился в тайге корреспондент "Вестей".


Собака Дина да кот Тарас — единственные, кто встречает инспектора Сахневича при возвращении на кордон. Но еще и домовой, выполненный в технике автопортрета. За 25 лет жизни на этом кордоне, которую по всем параметрам можно смело назвать отшельнической, дяде Славе, как его тут называют, удалось наладить раздельный сбор мусора и украсить огород разнообразными табличками. Всякое тут уже бывало, но не было одного — встречи с ирбисом, снежным барсом.

"Он будь здоров! Он тебя слышит, — делится впечатлениями государственный инспектор Алтайского заповедника Вячеслав Сахневич. — Где-нибудь за камешек спрятался, его от камешка не отличишь".

Различить барса на камнях действительно почти невозможно. В Алтайском заповеднике вроде бы живет около десятка особей, но посчитать точнее трудно. Зверь может перемещаться на сотни километров. Сергей Спицын — один из главных российских специалистов по барсу, руководитель экспедиции по мониторингу снежного барса, научный сотрудник Алтайского заповедника. Снимков на фото ловушки сделал десятки. Живьем не видел ни разу.

"Он умудряется на высоте 3500-4500 метров выживать, добывать, потомство выращивать, — рассказывает Сергей. — Это просто уникальный зверь! Он может, например, добыть марала, который в несколько раз его больше размером".

Тот самый марал: его видеть несложно. Но ирбис осторожен настолько, что человеку к нему приблизиться невозможно. Уникальные кадры может сделать только бездушная и, соответственно, бесшумная автоматика. Вот в кадр попадает какой-то заблудившийся сурок с равнины. Затем молодой любопытный волк. И, наконец, сам его величество снежный барс.

Несмотря на то, что барс внесен во все возможные Красные книги стран, где он обитает, уничтожать его продолжают нещадно. Вот в горах сотрудники заповедника освобождают из капкана соболя. Хотя поставил его браконьер явно на животное совсем другое. Главная заповедь инспектора заповедника — это обнаружить браконьера первым.

"Выжидаешь момент, когда голоса стихли, тогда можно подойти поближе, послушать храп, допустим, и брать", — поясняет государственный инспектор Алтайского заповедника Василий Князев.


Оперативная группа находит в заповеднике следы, что называется, явно антропогенного воздействия. "Петля браконьерская, страхуется к дереву", — констатирует Василий.

Делаются такие петли из обыкновенных расплетенных стальных тросов. Доказать что-либо в этом случае крайне сложно. Но есть для браконьеров один сюрприз: в ключевых точках заповедника, что называется, на перекрестках, устанавливаются датчики, металл чувствующие за версту. Вот и сейчас один из датчиков сигнализирует о движении автомобиля. Его здесь уже ждут.

Остановленный молодой человек так и не смог внятно объяснить, куда он ехал и зачем, а главное, для чего прихватил с собой ружье и зачем в багажнике столько тросов. Но, как поясняют инспекторы, браконьеру без толку говорить "Прощай" — только "До свидания".

"Некоторые, знаете, как говорят? "Еще не раз встретимся"! – рассказывает Василий Князев. — То есть в лицо прям говорят это".

Самый большой парадокс Алтайского заповедника — это поселок Яйлю, находящийся прямо на его территории: 200 жителей, школа, медицинский пункт. Это притом, что любая хозяйственная деятельность и даже просто нахождение неспециалистов здесь строжайше запрещены. Строго говоря, это даже и не сельское поселение. Вся власть тут в руках директора, еще по непонятно как не отмененному советскому постановлению и сегодня имеющему право носить генеральские погоны.


"Решать это законодательно, конечно, нужно, — убежден директор Алтайского государственного природного заповедника Игорь Калмыков. — Это понимают и в министерстве. Другой вопрос, что нам всем хотелось бы, чтобы это произошло быстро. Но быстро — это не всегда хорошо. Потому произойдет так, как должно быть".

Потеря даже одного барса — колоссальный удар по популяции. Если погибает самка или самец, значит, и их нерожденное потомство. Неслучайно у коренных жителей есть поверье: убьешь барса — навлечешь беду на себя и свой род. Но то ли браконьеры не местные, то ли поверья все напрочь забыли.