В дикой природе я наблюдал львов с очень близкого расстояния много раз. (Однажды львица по любопытству прыгнула на капот нашего автомобиля.) Видел львов сонных на ветках деревьев и на земле, лежавших кверху брюхом подобно мешкам с мякиной. Поднять голову льва заставила лишь гаечка, брошенная из машины ему на живот. Больше всего запомнились спокойные, добродушные морды зверей, взирающих на тебя с безразличием, либо, напротив, с почти наивным любопытством. Морда сытых зверей всегда добродушна в отличие от злобного облика леопарда, от сердитой морды тигра и печальной - гепарда. Иногда львы, как люди, даже рот разевают от удивленья и любопытства.

О поведении львов эти встречи мало что говорили, но много о львах рассказано теми, кто встречался с ними с глазу на глаз на охоте, кто подолгу наблюдал их жизнь в характерной для них среде. Вот кое-что из наблюдений бывалых людей.

«Все животные любознательны, - пишет белый охотник Джон Хантер, - но льва по любопытству можно сравнить с человеком». Львы не боятся огня - могут вплотную подойти к костру, могут пожаловать к палатке и заглянуть спящим в лицо через москитную сетку, никого не тронув, уйти. Однажды на глазах у меня львица из любопытства изжевала магнитофон, поставленный зоологами возле убитой зебры - записать «звуки звериной трапезы». (Добавлю: в Южной Африке львица у нашей машины из любопытства кусала резиново-пластиковый бампер.)

Охотятся львы главным образом ночью. Зрение у них, как у всех кошек, хорошее. Обычные жертвы львов - зебры, антилопы гну; по праву сильных звери могут отнять добычу у гиен, не брезгуют падалью. Известен случай: голодный лев забрался на дерево (хотя лазальщики львы невеликие), чтобы отнять остатки антилопы у леопарда.

Найти и убить жертву львы могут за две-три минуты. Но если травоядных животных мало, охотно подберут подброшенный им корм. Они безбоязненно приходят к приманке, оставленной человеком. Этим пользовались охотники, а позже - фотографы и кинооператоры, устраивая засады возле привады.

Любопытно, что голодные львы не обращают вниманье на гибель от пуль сотрапезников и продолжают рвать жертву. Джон Хантер рассказывает о порученном ему властями уничтожении львов, нападавших на коров скотоводов-масаев. Охота с приманкой была самой целесообразной. К ночи стрелок устроил засидку возле убитой зебры, укрывшись в бома (шалаше) из колючих веток. Пришли к приваде сначала гиены, потом шакалы. Но они разбежались как по команде, и стало ясно: сейчас появятся львы. И они появились. «При свете фонаря всего в нескольких метрах я увидел не меньше двадцати разновозрастных львов. Свет их нисколько не испугал, и они уже приступили к трапезе. Я выстрелил по наиболее крупному из самцов. Весь прайд яростно заревел и отступил в темноту, но тут же снова собрался. Я стрелял почти непрерывно, но львы не обращали на выстрелы никакого вниманья. Они поворачивали головы к убитому товарищу, обнюхивали его и продолжали рвать зебру... Когда наступил рассвет, моим глазам открылось зрелище, которое вряд ли кто-либо видел в прошлом и когда-либо увидит в будущем. Передо мной лежали восемнадцать убитых львов...»

Все, кто хорошо знает львов, подчеркивают их исключительное добродушие. «Сытый лев никогда не нападает». И это хорошо знают все, кто обретается с ними бок о бок, в том числе и те, кто платит львам постоянную дань - раз в три дня львы охотятся, чтобы, наевшись, спать потом двадцать часов в сутки.

Зоолог Эйс Дюприз, много лет проживший среди африканской природы, отзывается о львах с большим уважением и считает, что и животные относятся к этим огромным кошкам с любопытством и уважением. «Когда сытый лев днем появляется на открытом месте, животные, оказавшиеся поблизости, сбегаются посмотреть на него. Но если лев голоден, они предпочитают следить за ним издали. С крайним любопытством животные ловят каждое движение льва, и в их глазах не заметно и тени страха. Если лев направляется куда-нибудь, все собравшиеся звери последуют за ним, желая увидеть, что он будет делать».

Иногда животные проявляют смелость и дразнят львов. «На моих глазах антилопа импала довела однажды львицу до белого каленья, провоцируя к нападенью, - пишет американский кинооператор Льюис Котлоу. - У львицы были детеныши. Она проголодалась сама и хотела накормить малышей. Но удалиться от них далеко не могла. (Львята часто становятся жертвами гиен.) Импала ситуацию хорошо понимала и, почти нагло пританцовывая, приближалась к львице, но в последний момент, когда сливавшаяся с землей кошка была готова к прыжку, импала стремительно удалялась прочь, оглядываясь на бегу через плечо и как бы смеясь над львицей».

Льва по многим причинам называют царем зверей. Он в самом деле держится на жизненном своем пространстве независимо и уверенно. В то же время он уступает дорогу умному слону, и оба они не позволяют себе связаться со вздорным, готовым наброситься на кого угодно носорогом. Простодушный лев уступает в хитрости леопарду, он не свиреп, как буйвол. Подлинный силач великодушен и никого не боится. Есть, впрочем, объект страха львов - пастух-масай, вооруженный всего лишь копьем. Но львы хорошо знают мстительную отвагу этих людей. Окруженный ими лев

хотя и может, пытаясь вырваться из кольца, кого-нибудь изувечить, сам погибает, исколотый и зарубленный. Этот страх - в генетической памяти царя зверей. Достаточно льву увидеть на холме силуэт высокого человека с копьем, как он спешит куда-нибудь скрыться. И это несмотря на ярко выраженное у львов чувство «не потерять лицо, сохранить спокойствие и достоинство». Все тот же Льюис Котлоу пишет: «Если вы неожиданно встретите льва, помните, что лев так же хочет избежать столкновенья, как и вы. Не загоняйте льва в угол и не ставьте его в глупое положение. Дайте ему возможность удалиться, сохраняя достоинство, и он почти наверняка поступит так же. Он царь и должен вести себя по-царски. Однажды в траве я наткнулся на льва, к вящему удивлению нас обоих. Нас разделяло всего метра три, и мы замерли, глядя друг на друга. Затем лев надменно повернулся и пошел за высокий термитник с таким видом, как будто он именно это и собирался сделать. Лев не подозревал, что я могу смотреть поверх термитника и, как только очутился, по его мнению, вне поля моего зрения, мгновенно забыл о достоинстве и убежал подобно испуганному кролику... Но не надейтесь, что лев всегда будет поступать таким образом».

Хорошо знавший повадки львов профессор Гржимек советовал: «Если лев заинтересовался вами в открытой местности, надо остановиться и смотреть ему прямо в глаза. В большинстве случаев он при этом теряется, тоже останавливается и в конце концов уходит. Однако при всем добродушии зверя всегда надо помнить: лев - сильный хищник, и однажды кто-нибудь может ему не понравиться».

«Белы е охотники» из Европы, преследуя львов и желая выглядеть романтическими героями, создали миф об исключительной свирепости и кровожадности львов. Противостояние было таким: с одной стороны - охотник с мощным нарезным оружием и с запасным ружьем, которое держит рядом оруженосец, а с другой - преследуемый лев, защищенный только тем, что подарила ему природа. Результат: «Только в одной охотничьей экспедиции (сафари) нередко убивали более сотни львов. Стрелки не в состоянии были тащить с собой такое количество шкур и потому довольствовались тем, что у каждого зверя, в качестве трофея, отрубали хвост», - пишет Гржимек. Джон Хантер, вспоминая свои охоты, тоже приводит цифры: «За девяносто дней я убил 88 львов и 10 леопардов, - и добавляет: - Еще более удачливый и хладнокровный американец Лесли Симпсон за один год убил 365 львов».

Легко представить перипетии охоты на львов в кустарниках и саванне. Конечно, неизбежно приходил случай, когда преследуемый (да еще и раненый) зверь бросался в решительную атаку. «В природе редко можно увидеть более ужасающую картину, чем зрелище нападающего льва. Оплошавшего охотника он сбивает с ног так же легко, как человек подбрасывает гриб носком сапога. Фриц Шанделар служил офицером в венгерском лейб-гусарском полку и, прельстившись славой «грозы африканских зверей», охотился на львов по-гусарски - только верхом. Пуская лошадь галопом рядом со львом, он стрелял в зверя из карабина. В конце концов Фриц был убит львом, стащившим его с седла».

Вот такая подоплека у мифа о страшной свирепости львов. И все же лев остается хищником. Бывают случаи («один из пятнадцати - двадцати»), когда лев нападает на человека вопреки обычному поведенью. Причины могут быть разными: чем-то раздражен, был ранен или характер у зверя «тяжелый». Отведав человеческой плоти, эти редкие львы часто перестают интересоваться чем-либо еще, и не только потому, что познали слабость людей, а потому, что мясо понравилось. Во время строительства железной дороги из Момбасы в Уганду (1898 г.) два льва-людоеда в течение девяти месяцев одного за другим сожрали двадцать восемь рабочих. Уполномоченный властью Джон Хантер рассказывает в книге воспоминаний, насколько опасной и трудной была операция по уничтожению этих зверей-людоедов. А Гржимек, комментируя эту историю, пишет, почему львы сделались людоедами. «Для питанья рабочих перестреляли животных на территории, где жили львы».

Львы в Африке сохранились практически только в национальных парках. Живут они, как жили всегда, разновозрастными и разнополыми группами (прайдами) до сорока голов. Тут может быть несколько самок и несколько самцов, образующих свои гаремы. Однако любовь тут - свободная, ревности нет. И все же право первого жениха при течке у самок достается доминирующему самцу. В случае «возражений» нарушителю правил задают трепку, но право выбора все же остается за самкой. С партнером-любовником на несколько дней она отделяется от прайда. При взаимной нежности звери спариваются десятки раз в день. В момент наивысшей страсти лев покусывает львицу в затылок. Известны случаи, когда страсть превышала осмотрительность, и львицы гибли.

Охотятся львы группой. Убивает жертву обычно более ловкая, чем самцы, львица. Лев же чаще служит «загонщиком» - ревом и устрашающим запахом мочи направляет жертву в нужную сторону... Первый кусок достается льву-доминанту. Остальные ждут, пока он насытится. Последняя очередь в этой иерархии прайда - у малышей: едят что остается. И это при том, что в остальные моменты жизни львята - всеобщие любимицы, они могут играть хвостом владыки, покусывая его. Лев терпит, в ответ шутливо лапой начинает львенка катать.

Долго считали: патриарх прайда - «нахлебник» у всех активных охотников. Теперь, изучив жизнь львов, так не считают. Убивать жертву сподручнее более подвижным, более незаметным львицам. Лев же, кроме пассивной роли в охоте, несет ответственность за охотничью территорию - отбивает посягательства других львов, а это обязанность посложнее, чем повалить зебру.

Своей смертью ни один лев не умирает. В тринадцать- четырнадцать лет из прайда старик изгоняется. Уже неспособный охотиться в одиночку, он очень быстро тощает, дряхлеет. Избавление от такой жизни приходит быстро в лице могильщиков - гиен и шакалов. Тридцать два года назад мы встретили в Серенгети такого льва. Старик был уже ко всему равнодушен.

Професс ор Гржимек рассказывал мне о своей такой же встрече. «Старика было жалко. И хотя я видел не раз, как умирали в когтях и клыках львов антилопы, мне вдруг захотелось скрасить последние дни страдальца. Я застрелил антилопу и привез ее льву. Он растерянно принял подарок. Но перед смертью, как говорят, не надышишься - кругом уже крутились гиены»...

Так поживают львы.

20 июля 2001 г.,
Василий Песков,
«Комсомольская правда»